Париж хрустел под ногами как пережаренная вафля.
Перекресток был пуст, два растерянных светофора уныло и болезненно перемигивались, напоминая страдающих гепатитом циклопов. Я на секунду задумался. Налево к Сорбонне и пантеону или направо к собору и понту нефу. Направо, спиной к ветру! Зябко передернув плечами, я поднял воротник, спрятал руки в рукава и быстрым шагом направился к набережной. Мост проваливался в какое-то туманное варево, измазанное белесым светом фонарей. Подрагивающие борта Сите, казались какими-то рыхлыми и не надежными. Не решившись зайти на мост, я повернул, налево двинувшись вдоль набережной. Казалось, город уже ушел. Отработав, он задернул шторы, опустил тяжелые ставни и стальные жалюзи. Влажный ветер нещадно трепал края задвинутых потемневших маркизов. Однако завтра ничего не изменится, даже если солнце, по привычке разгонит этот вечерний морок. Все останется так же как сейчас. Ни одна война не смогла прогнать Париж с его собственных улиц, а теперь… вот…Даже осмелевшая сена, раскачивается пытаясь зацепится своими черными маслянистыми лапами за край каменной набережной. Еще немного и река выберется из плена в опустевшие переулки и встретится пикирующим небом иль де Франс.
Все размыто. Редкие прохожие, съёжившись и нахохлившись одновременно, торопятся скрыться до колоколов. Все они старающиеся нелепо, как в спортивной ходьбе, несуразно быстро передвигать ногами, все они лишены лиц. Только шарфы и куртки и голубовато зеленая хирургическая ткань. Мумии живых людей. Так пусто, что Творец даже не стал расставлять звезды на этом падающим небе в правильном и эстетическом порядке. Он просто размешал их вместе с луной и планетами в смоляной гуще ночи и разлил над перепуганным городом. Я вдруг почувствовал себя бродячим псом, лающим на ласковый дождь и захлебывающимся пузырящейся пеной в приступе бешенства. Я остановился немного, не дойдя до Орсе. Дальше было не пройти. Впереди Сена впадала в небо. Все задрожало. Я отчетливо увидел, как тяжелая рябь прокатилась по кронам Тюильри и фасадам Лувра. Асфальт дрожал и трескался, поднимаясь на дыбы метрах в 500 впереди. Наконец раздался бесшумный взрыв и ночь, замешанная на Сене и звездах, хлынула бурлящей волной, сметая «сегодня», отрывая его от календаря, выкорчевывая из измерения времени. Дорога подо мной взвилась лентой Мебиуса. Я стал судорожно хвататься за разлитающиеся отполированные минуты, но руки соскальзывали рассыпая секунды мелким серебристым песком куда-то в желеобразную толщу пустоты. Все быстрее, все выше, мимо башен собора. Я только и успел заметить, что он- собор, как волнорез безмолвно противостоял этому потоку. Он остался, а меня уносило все дальше.
Я решил сгруппироваться и закрыть лицо руками, ожидая неминуемого удара, но вдруг меня проглотило облупленное полуоткрытое окно. Мгновение и стальные жалюзи слизнули меня внутрь. Тишина.
Я пробежал взглядом по комнате. Здесь все было знакомо. Груда моих вещей как всегда очень не аккуратно валялась на краю не застеленной кровати. Я застыл, всматриваясь в противно тикающие, отвратительно серые настенные часы. Что ж все правильно, 18:00 - Комендантский час.
